Stellarian

Глава  9

 

Кто мы на самом деле?

 

            Я закрыл за собой дверь и подошёл к Элизабет.

            ― Что ты думаешь? ― спросил я.

            ― Он интересный, ― сказала она. По свету в её глазах, а его мне уже давно не доводилось видеть, я понял, что вернулась надежда.

            ― Ты думаешь, он взаправду? ― осторожно спросил я.

            ― Я точно не знаю. Кое-что в нём очень убедительно.

            ― Мне пришёл на ум стих из Библии про Иисуса, ― сказал я, убирая со стола. ― В нём говорится: "ибо Он учил, как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи". Создаётся впечатление, что Джон учит с авторитетом или со знанием, стоящим за его словами, в отличие от любого другого учителя, которого я когда-либо слышал.

            ― Больше того, ― добавила Элизабет, ― я определённо почувствовала что-то, когда он дотронулся до меня. Клянусь, я думаю, что смогу встать.

            Она подтолкнула вперёд своё кресло.

            ― Возьми меня за руку, ― скомандовала она.

            ― Ты не собираешься попытаться встать, правда? ― сказал я, идя к ней.

            ― Я чувствую, что смогу встать. Подними меня, ― настаивала она.

            ― Не знаю, ― сказал я, подавая ей довольно нетвёрдую руку.

            Она ухватилась и потянула. В ответ на её усилие я тоже стал тянуть, пока она не встала прямо в полный рост.

            ― Я не верю этому! ― воскликнул я. ― Ты уже месяцами не вставала.

            ― Я думаю, что могу ходить! ― воскликнула она, сделав шаг. Потом сделала второй, отпустив мою руку. Потом медленно прошла через комнату и отдохнула у стены. Она светилась, как олимпийский победитель на финишной линии.

            ― Это чудо, ― вскричал я.

            ― Джон сказал, что у меня прибавится сил на пару дней, ― предостерегла Элизабет, медленно ходя взад-вперёд по комнате. ― Поскольку это временно, я думаю, нам надо пойти прогуляться, пока у меня есть силы.

            ― Думаешь, ты сможешь?

            ― Есть один способ выяснить, ― сказала она. ― Достань наши пальто, и давай немного подышим свежим воздухом.

            Иногда никак не получается сказать "нет" Элизабет. По меньшей мере, мне надо было потакать ей. Я достал пальто.

            ― Почему ты полна такой решимости пойти на прогулку? ― спросил я.

            ― Что-то было в голосе Джона, когда он уходил. Помнишь, что он сказал что-то вроде: "Прогулка помогает упорядочить мысли". Он что-то говорил о том, чтобы отложить мои мысли и страхи в подходящее для них место, чтобы они больше не были пагубными.

            Затем Элизабет взяла меня под руку, вышла за дверь и спустилась вниз по ступеням с силой и решительностью, изумившей меня. Вскоре мы шли по улице, шагая быстрее, чем я предполагал.

            ― Давай направимся к подножию гор, как раньше, ― предложила она по-детски непосредственным голосом.

            В этот момент я не мог расхолаживать её. Мы жили всего в нескольких кварталах от красивых отрогов гор, которые мы так и не смогли обследовать с наступлением её болезни. Мы направились к ним, и, к моему приятному удивлению, у Элизабет, казалось, хватало сил продолжать путь.

            ― Это так здорово снова быть в состоянии ходить, ― она глубоко вдохнула. ― Никогда в жизни я не чувствовала себя так хорошо. Даже воздух будто заряжен жизнью.

            ― Подумай только о всех тех прогулках, на которые мы могли бы сходить вместе, но не получилось, ― сказал я. ― Знаешь, я никогда раньше об этом не думал, но я вижу, что прогулки могут отвлечь твои мысли от твоих тревог. Просто посмотри на красоту этих мест! Как человек может испытывать страх или беспокойство, гуляя по ним?

            ― Кажется, я вижу в чём Джон был прав, ― сказала Элизабет. ― В течение нескольких лет до моей болезни и может даже ещё в большей степени после её начала моё внимание было приковано к проблемам и страхам. Даже когда я, казалось, не принимала их близко к сердцу, моя тревога всё же грызла меня. Если моему мозгу нужен был отдых, я вижу, что он его не получал. С другой стороны, похоже, и твоему мозг тоже не покоя.

            ― Не всегда можно сказать, что творится внутри, глядя на кого-то или даже живя с ним, ― ответил я. ― Думаю, я успешно препятствую нежелательным страхам и мыслям постоянно оказывать влияние на меня. Даже когда у меня мало времени или я нахожусь под сильным стрессом, я выделяю немного времени, когда увожу в сторону свои неприятные мысли и страхи. Они не подавлены, а пребывают как бы в спячке.

            И тут будто свет зажёгся у меня в голове.

            ― Может, будет точнее сказать, что я создал для них место и положил их туда. Джон выразился примерно так же, не правда ли?

            ― Да, ― кивнула она, ― он что-то сказал о том, чтобы отправлять наши мысли и страхи в надлежащее место. Я сейчас что-то вроде этого чувствую, как будто мои ненужные мысли и страхи находятся где-то на хранении за запертыми на замок дверями. Вот сейчас, пока мы гуляем среди этих прекрасных гор, они не имеют надо мной власти. Насколько я помню, я чувствую такое впервые со времени моей болезни.

            ― Может, это значит, что ты исцелилась, ― сказал я с надеждой. Это было чересчур хорошо, чтобы оказаться правдой, подумал я, но чудеса действительно случаются.

            ― Не знаю. Джон сказал, что сил у меня прибавится на несколько дней. Это как будто чья-то чужая воля, помимо моей собственной, держит закрытыми эти символические двери и временно даёт мне безопасность. Он сказал, что я могу поправиться, если мы разгадаем первые три ключа. Может быть, нам надо серьёзнее отнестись к его экзамену. Ты что-то говорил о важности правильной постановки вопроса. Скажи мне опять точную формулировку.

            Мы присели на камни отдохнуть.

            ― Он был не "Кто я?", а "Кто или что я?"

            ― И что за ответы ты ему дал, которые он забраковал, как неверные?

            ― Он собственно не сказал, что они были неправильными, но имел в виду, что мои ответы ничего не значили. Очевидно, существует какой-то корневой ответ, который мне полагается найти.

            ― Скажи мне ответы, которые ты ему дал, и которые оказались не в точку.

            ― Сперва я сказал, что я ― это человеческое существо.

            ― Да, когда я смотрю на твой кабинет, я подчас задумываюсь над этим, ― улыбнулась она.

            ― Ты чувствуешь себя лучше, не правда ли? ― подколол я.

            ― Что ещё ты сказал?

            ― Я говорил: "дух", "душа", "сын Бога". Ни один из них не попал в точку.

            ― Да, резонно думать, что ты ― некоторого рода дух или что-то духовное. Почему он сказал, что это не то?

            ― Он сказал, что говорить, что я дух, ничего не даёт. Он попросил меня определить дух, и я ничего умного сказать не смог.

            ― То есть, он хочет, чтобы ты сказал что-то определённое о том, кто ты есть, и, если ты не знаешь, что такое дух, то сказать, что ты дух, ничего не значит?

            ― Полагаю, что-то вроде того, ― ответил я.

            ― Ты больше не думал о том, кто или что ты?

            ― Немного думал.

            ― Что-нибудь придумал?

            ― Ничего толкового. А ты? Можешь что-нибудь предложить?

            ― Хорошо. Я всегда считала полезным просто выбалтывать всё, что приходит в голову, составить список и посмотреть, не окажется ли чего-нибудь разумного.

            Я уже в общем-то набросал свой перечень, ― сказал я. ― Давай пройдёмся по твоему списку, может, с позиции женщины.

            ― Ну, ты ловкач. Свалить всё на женщину, когда сам зашёл в тупик.

            ― Ладно, посмотрим, что у тебя есть.

            ― КТО или ЧТО Я? Посмотрим, ― Элизабет встала, и мы пошли дальше. ― В дополнение к тому, что сказал ты, я могла бы добавить, что я ― это мои мысли, мои чувства, моя личность... Я есть то, как я выгляжу. Я ― женщина. Ты знал, что многие женщины определяют, кто они, по своему дому? Что семейный очаг ― это их продолжение?

            ― Помнится, ты упоминала мне об этом. Твой список так же хорош, как и мой. Так или иначе, я почему-то не думаю, что мы нашли ответ. Давай запишем наши мысли, когда придём домой, и я представлю их Джону на нашей следующей сессии.

            ― Видимо, это практически всё, что мы можем сделать.

            ― Есть ещё одна вещь, которую я думаю сделать.

            ― Что это? ― спросила она.

            ― Завтра я собираюсь позавтракать с Вэйном. Он был мне хорошим другом долгие годы, и он философ-любитель. Думаю задать ему этот вопрос.

            Элизабет глянула на меня с тревогой.

            ― Разве Джон не говорил тебе, чтобы ты пока никому об этом не рассказывал?

            ― Он сказал, чтобы я не рассказывал никому о нём. Он не накладывал никаких ограничений на то, как я могу получать ответы.

            ― Хорошо, только не делай ничего такого, что может загубить всё дело, ― сказала она, сжимая мою руку. ― Он сказал, что, если мы освоим первые три принципа, я поправлюсь.

            ― Джон говорил, чтобы я прислушался к его точным словам, а его точные слова не запрещают мне обсудить это с Вэйном.

            ― Пока у нас дело идёт не блестяще. Может, Вэйн нам подкинет идейку или две.

           На следующее утро я встретился с Вэйном в нашем любимом кафе. Вэйн был моим старым другом, примерно моего возраста, у которого было своё дело. Его бизнес предоставлял услуги по уходу за двором, и он делал для своих клиентов всё понемногу: подрезал деревья, косил траву, защищал от вредителей и так далее. На вид он был простецким парнем и обычно носил ковбойскую шляпу. Глядя на него, вы бы ни за что не поверили, что он проводит некоторое время в размышлениях о смысле жизни. Но он любил встречаться со мной за завтраком, по крайней мере, раз в неделю и просто беседовать о философии, религии, "Новой Эре", политике, смысле жизни и прочем. Мы оба уважали друг друга, как два мыслителя, смотрящие на смысл вещей несколько глубже, чем средний человек. Я надеялся, что этим утром он будет в своей лучшей философской форме.

            ― Как у тебя прошла неделя? ― спросил я, когда официантка усадила нас.

            ― Лучше и не спрашивай, ― сказал он с выражением боли на лице.

            Хоть Вэйн и был великим философом, он не вполне довёл до совершенства искусство применения своего интеллекта для благополучного управления своим бизнесом. Всякий раз, когда мы встречались, у него, казалось, была готова трагическая история о какой-нибудь дорогостоящей проделке, совершённой кем-то из его работников. Несколько месяцев назад один работник сбежал с инструментами на сумму около 10000 долларов лишь через пару дней после того, как Вэйн под залог освободил его от тюрьмы. Только на прошлой неделе один из них объявился у него на пороге с женой и детьми потому, что их выселили. Причина? Деньги на оплату квартиры он потратил на наркотики. Вэйн помог ему в этой истории.

            Даже несмотря на то, что я чувствовал себя неловко за друга, у которого было столько много проблем в бизнесе, мне всегда было любопытно, что же произошло на этот раз. Я не мог просто так оставить эту тему.

            ― Ладно, Вэйн. Расскажи мне.

            ― Я нарисовал Скипу схему ― карту двора, чтобы не случилось ошибки. Прошлый раз он сказал мне, что было недостаточно ясно, так что теперь я нарисовал ему этот чёртов чертёж! ― чуть не сплюнул Вэйн.

            ― Это не тот Скип, который подрезал не то дерево у какого-то привередливого заказчика? ― спросил я.

            ― Ага. Он пообещал, что такого не повторится, если я буду ему всё ясно объяснять, так что нарисовал ему схему, пометив крестиком то место, где была берёза. Инструкция была проста ― удалить берёзу в помеченном крестиком месте.

            ― И он выкорчевал дерево в каком-то другом месте? ― догадался я.

            Вэйн мотнул головой и проскрежетал зубами:

            ― Глупый сукин сын выкорчевал берёзу с восточной стороны газона, а не с западной, где у меня стоял крест.

            ― Так берёзы были с обеих сторон лужайки?

            ― Да, но я пометил крестом западную сторону.

            ― Если твоя схема была не чётко размечена, может, он держал её вверх ногами и подумал, что восток ― это запад?

            Добрый старый Вэйн не выходит из себя, когда я анализирую его проблемы, как подчас случается с Элизабет.

            ― Именно это он и утверждает, но так читать карту мог только идиот. У меня были обозначены розы с западной стороны, рядом с нужной берёзой. Это как раз ещё один способ, которым он должен был определить нужное дерево.

            Я подумал про себя, что, будь я работником, и я мог бы перевернуть карту вверх ногами, но мой друг был достаточно огорчён и без того, чтобы мне подливать масла в огонь.

            ― Итак, что же собирается делать владелец? ― спросил я.

            ― Нам пришлось вернуться, выкорчевать нужное дерево бесплатно и посадить ему три новых дерева, и он всё ещё недоволен. Он поговаривает о том, чтобы подать на нас в суд, но я думаю, он нас просто хочет нас шантажировать, чтобы выжать из нас всё, что сможет. Последний раз, когда я разговаривал с ним, он сказал, что, если мы будем косить его газон бесплатно в течение года, то, может, он и не начнёт судебный процесс. Мне хотелось его послать подальше, но, полагаю, всё кончится тем, что мы будем стричь его газон. Этот проклятый Скип! Я думал, парень сможет прочитать схему.

            ― Может быть, в следующий раз тебе следует лично показать ему нужное дерево, ― робко предложил я.

            ― У меня нет времени каждого водить за ручку, ― качая головой, сказал Вэйн.

            ― Тогда, по крайней мере, ты бы лучше помечал восток, запад, север и юг на своих схемах.

            ― Это ни черта не даст. Некоторые из этих типов не знают, какой стороной вверх карту держать, не говоря уже о том, где на ней запад, ― Вэйн сделал большой глоток воды.

            Похоже, этот разговор заканчивался так же, как заканчивался на каждой неделе. У Вэйна была серьёзная проблема с одним из своих ребят, и не было возможности ни предотвратить её, ни избежать её повторения. Я был рад, что не просил у него совета по поводу бизнеса. В философии он был силён, как никто другой, кого я знал, а вот бизнес, похоже, не был его талантом. Тем не менее, я восхищался тем, как он держался за него, несмотря на все неудачи. Он, похоже, действительно понемногу становился более ушлым в реальном мире.

            ― У меня к тебе философский вопрос, ― сказал я, меняя тему.

            ― Всё, что угодно, лишь бы отвлечься от моих парней, ― сказал он. ― Я сказал тебе, что не хотел говорить о своих проблемах.

            ― Отлично. Вот такая ситуация, ― я подался вперёд и понизил голос, чтобы нас не услышали, ― скажем, у тебя было видение, и тебе явился Бог.

            ― Как выглядел он или она? ― спросил Вэйн с глупой ухмылкой.

            ― Не важно. Просто предположим, что тебе является Бог и предлагает тебе сделку.

            ― Какого рода сделку? ― Вэйн, казалось, переключал своё внимание со своих проблем на философский режим.

            Я тщательно обдумал ответ. Про Джона сказать ему я не мог.

            ― Скажем, Бог говорит тебе, что, если ты сможешь ответить на один простой вопрос, Он исполнит три твоих желания.

            ― Я мог бы воспользоваться тремя желаниями. Я бы попробовал свои силы в этом. Почему бы и нет? Что это за вопрос?

            ― Вопрос таков: "КТО ИЛИ ЧТО ТЫ?" А теперь ― вот что ответом не является. Это не человеческое существо, не сын Божий, не дух и не душа. Итак, если Бог говорит, что ни один из этих банальных ответов не верен, каким он может быть?

            ― Такое направление постановки вопросов для тебя не характерно, ― сказал Вэйн, подозрительно глядя на меня. ― Ты уверен, что тебя не стукнули по башке, и тебе не привиделся Большой Дядя?

            ― Нет. Ничего подобного, ― я старался, чтобы это прозвучало непринуждённо, но не был уверен, заподозрил ли Вэйн, что что-то случилось, или нет. ― Просто думал немного. Мне нужен твой серьёзный ответ. Как бы ты ответил на этот вопрос?

            ― Хорошо. Я вступаю в игру. Не сын Бога, не человек, не дух, не душа. Ну, Иисус сказал что-то интересное о том, кто мы, что не подпадает ни под одну из этих категорий.

            ― Это может пригодиться. Что он сказал?

            ― Он сказал, что мы ― боги.

            ― Это звучит, как учение Мормонов.

            Я весьма серьёзно изучал различные религии, и Вэйн тоже.

            ― Да, у Мормонов есть уклон в эту сторону, но кроме них на Земле существуют миллиарды людей с некой верой в то, что человек ― это своего рода бог. Однако, большинство христиан считают это учение ересью.

            ― Но ты говоришь мне, что Иисус действительно сказал это в Библии? Какова на самом деле формулировка?

            Вэйн прихлебнул кофе и наклонился вперёд:

            ― Я точно помню три слова, которые он произнёс: "Я сказал: "Вы боги".

            ― Иисус назвал нас Богами? ― спросил я вполголоса. Я помню, Библия называет нас Сынами Божьими, но Богами? Помнишь, где этот стих?

            ― Вполне уверен, что он в Евангелии от Иоанна.

            ― Иоанна? ― я поперхнулся, пролив несколько капель кофе себе на колени.

            ― Осторожно, ― ухмыльнулся Вэйн, ― ты уверен, что тебе сейчас не привиделось что-то, или что-нибудь происходит? Ты бледен.

            Он внимательно посмотрел мне в лицо.

            ― Последнее время я ни в чём не уверен, ― равнодушно произнёс я. ― Ты действительно считаешь, что Иисус сказал это в книге "От Иоанна"?

            ― Как я сказал, я вполне в этом уверен. Иоанн Возлюбленный сам записал это. Он определённо был лучшим писателем Нового Завета. Однако, имей в виду, что большинство христиан не считают, что он всерьёз говорил нам, что мы ― боги.

            ― Ну, а ты что думаешь? Думаешь, мы ― боги?

            ― Посмотри на это так, ― сказал Вэйн. ― Считается, что Бог ― везде, правда?

            ― Так говорят.

            ― Ты занимаешь часть пространства, которое называют "везде", не правда ли?

            ― Да.

            ― Итак, Бог находится в пространстве, которое ты занимаешь?

            ― Если Он везде, то ответ: "Да".

            ― Это значит, что Бог в тебе.

            ― Опять, да.

            ― Итак, Бог будет находиться в твоём сердце, мозгу, печени и даже в твоих клетках?

            ― Ну, они являются частью "везде". Если Бог вездесущ, то, я думаю, Он будет в каждом атоме моего тела, ― я следовал за рассуждениями Вэйна.

            ― Значит, если Бог в каждом атоме твоего тела, то ты сделан из Бога. Отсюда следует, что ты есть Бог. Если он засел в тебя до мозга костей, то он ― это ты.

            ― Так ты думаешь, это правда? Ты действительно считаешь, что мы ― Боги?

            ― Чёрт его знает, ― сказал Вэйн, откинувшись назад на стуле. ― Я даже не уверен на сто процентов, что Бог существует. Иногда я даже не уверен, нахожусь ли здесь на Земле. Может быть, всё это просто огромный сон, и, когда мы просыпаемся, то нет ничего. Или может, когда мы просыпаемся, то оказываемся в каком-то понятном нам месте. А ещё лучше, может, мы проснёмся на острове южного моря, полном прекрасных девушек, которые будут заботиться о всех наших нуждах, ― расплылся в улыбке от такой мысли Вэйн. У бедняги долгое время не было любимой девушки.

            ― Очень интересный ход мыслей, но этот стих из Библии, который ты упомянул, интересует меня больше всего. Я собираюсь отыскать его, когда приду домой, ― возбуждённо сказал я. ― Я смутно помню, что читал его, но никогда не задумывался о нём в контексте того, что мы на самом деле можем быть богами.

            Мне не терпелось отправиться домой.

            ― Не принимай это слишком серьёзно и не надейся, что я буду тебе поклоняться, ― улыбнулся Вэйн.

            Я прервал нашу беседу, помчался домой и принялся изучать Евангелие от Иоанна. Наконец я нашёл эту строфу в десятой главе:

            Иоанн 10, 34. Иисус отвечал им: "Не написано ли в законе вашем: "Я сказал: "Вы боги"?

            Иоанн 10, 35. Если Он назвал богами тех, к которым было слово Божие, и не может нарушиться Писание, ―

            Иоанн 10, 36.Тому ли, Которого Отец освятил и послал в мир, вы говорите: "Богохульствуешь", потому что Я сказал: "Я Сын Божий"?

            После недолгого исследования я понял, что "закон", который упоминал Иисус, был книгой псалмов. Иисус вроде бы говорил, что тех, кто получили закон Божий или Священные Писания, называли богами. Может, как раз... может быть, это и был ответ. Мы  более, чем люди. Мы боги. Признаюсь, однако, что считать себя богом казалось дико, но, очевидно, ответ, которого хотел Джон, не был всего лишь стандартной формулой воскресной школы.

            Я взял в руку Библию и нашёл Элизабет в гостиной.

            ― Дорогая, я думаю, может быть, у меня есть ответ.

            Она подняла глаза.

            ― Не говори мне, что Вэйн что-то придумал для тебя.

            ― Действительно, это он предложил. Немного "того", но, может быть, это как раз то, что мы ищем.

            ― Хорошо. Дай мне его.

            ― Мы ― боги! ― воскликнул я. Я едва сдерживал своё возбуждение.

            На неё, похоже, это не произвёло впечатления.

            ― Вэйну кое-что такое может прийти в голову, ― сказала она, опуская взгляд обратно в книгу, лежавшую у неё на коленях.

            ― На самом деле, Вэйн это не придумал. Вот, посмотри в Библию.

            Я придвинулся поближе к ней.

            ― Иисус сказал это. Если Иисус это сказал, значит, это обязано быть тем, кто мы есть.

            ― Дай мне самой прочитать, ― сказала Элизабет, взяв Библию у меня из рук. Она прочитала всю главу.

            ― Я помню этот стих, ― через некоторое время сказала она. ― Однажды у меня был спор с мормоном, и он процитировал это и сказал мне, что наша судьба ― стать богами. Я слегка обалдела и позвонила человеку, отвечающему на любые вопросы по Библии, на радиостанцию.

            ― Что он сказал? ― спросил я с любопытством. Я и не знал, что она звонила на радиостанции по философским вопросам.

            ― Он сказал, что мы неправильно истолковали Писание, что исходный псалом высмеивал человека за его слабости. Это вроде того, как один человек унижает другого, говоря: "Думаешь, ты такой крутой, не так ли?" Первый человек на самом деле не считает, что второй ― такой важный. Он просто издевается.

            ― Значит, от этого стиха можно отделаться тем объяснением, что Бог подтрунивает над человеком?

            ― Похоже, так по сути и думает большинство людей, с которыми я разговаривала.

            ― Дай-ка мне Библию опять, ― сказал я.

            Я внимательно перечитал Псалом 82* и "Евангелие от Иоанна", десятую главу.

            ― Не знаю. Я прочитал ещё раз, внимательно вчитываясь, и думаю, что Иисус действительно говорил, что мы боги. Смотри, ― сказал я, став на колени возле неё, ― Он употребил это утверждение в качестве защиты слов о том, что Он был Сыном Божьим. Иными словами, если те, кто получил закон, боги, то зачем тогда поднимать большой шум по поводу заявления Иисуса, что Он ― Сын Божий?

            Элизабет посмотрела на меня и улыбнулась:

            ― Ты, конечно, понимаешь, что есть только один способ выяснить.

            До меня дошло.

            ― Да, да, ― сказал я, ― мы можем спросить человека, который лично знал Иисуса. Фактически, это тот человек, который и писал Священное Писание! ― я рассмеялся. Это было необыкновенно!

            ― Наверное, в этот момент он на своём рабочем месте, звонит в колокольчик, ― сказала Элизабет. ― Почему бы тебе не съездить и спросить его?

 

―――――――――――――――――――――――――

*) В русской Библии ― Псалом 81 (примечание переводчика).

< Предыдущая		Следующая >